читать дальше19.
Маринке по осени приснилось в Вязниково наведаться с детьми, видно чуяла что-то. «Пусть, мол, свежим воздухом подышат, а то наш папа что-то совсем нас забыл». Папа от радости не сказать, чтобы до потолка прыгал, но детей был рад увидеть. Сын у них был и дочка младшенькая.
Дочку он больше любил, и не удивительно, она как кукла была, белокурая, на Маринку похожа, лет пять ей на то время исполнилось. Влад давай ее на руках таскать, с сыном за жизнь разговаривать. Маринка пошла по деревне прогуливаться, воздухом дышать, молока хотела свежего детишкам купить, с народом пообщаться. Она-то баба простая, без затей.
Мы с Сашкой из дома слились, чтобы Владу не мешать с семьей общаться. Сашка придумал роз нарезать в дом, они цвели как раз, да и заковырялся в них что-то, типа полить или окучить или фиг его знает, что еще. Воду таскал из фонтана старого, а там, видно, протока какая-то была из соседнего пруда, что даже рыбешки там мелкие плавали. Сашка осторожно старался воду набирать, чтобы рыб этих не зацепить. Белый его вырядил в рубашку черную шелковую и штаны тоже черные. Ну что тебе сказать, поглядишь на пацана со всеми бирюльками и в таком прикиде, и сразу тебе ясно станет, что пацан этот голубой, аж до синевы. Вот я сел в тенечек, ситуацию контролирую, а сам про себя думаю, вот если бы Влад Сашку на трассу поставил, много бы бабла поднять мог. Потом думаю, нет, ничего бы из этой затеи не получилось, потому как умыкнули бы пацаненка в пять минут. Рустам тот же, завез бы в аул свой и хрен бы кто Сашку когда нашел. Потом начал вспоминать, сколько трассовые зарабатывают, это мы как-то с Егором терли, который за трассовыми смотрел. Сидел я так, фигней страдал и, видно, дремать начал, а что, деревья шумят, вода в Сашкиной лейке журчит, тепло. И оно же не разберешь, то ли птицы поют, то ли дети чирикают, в общем, проснулся я, когда Лешка с Лизочкой на полянку Сашкину вырулили. Ну не буду же я, как леший, из кустов выскакивать и детей подальше от Сашки утаскивать, напугать ведь мог. «Ладно, - думаю, - погляжу, что дальше будет». Дети владовы, бывало, из-за игрушек ссорились, характер-то у Лешки с малолетства папин был, упертый. Но в этот раз Лешка как старший Лизочку за руку ведет, не спешит, чтобы она ножонками своими ковылять успевала, новые места, типа, исследуют, и вроде как прикрывает ее. Уставились они на Сашку, а он на них.
Лешка спрашивает:
- Ты кто?
Сашка долго не думал:
- Я, - говорит, - садовник здесь. Меня Саша зовут, а вас?
Леха сам назвался и Лизочку представил, все честь по чести. Познакомились, значит. Лизочка полезла розы потрогать. Сашка говорит:
- Осторожно, они колючие. Давайте я вам лучше рыбок покажу.
Маленький народец не против был. Поперлись они к фонтану, давай на рыб пялиться. Сашка Лизочку на руки взял, чтобы ей виднее было. Леха как добрый мальчик захотел камнем какой-нибудь рыбехе по башке залепить. Сашка видит такой расклад, говорит:
- Не надо, давайте я вам сказку расскажу про рыбок этих.
Ну ты что, сказка для малышни - это святое. Леха Сашке добро дал, давай, типа, гони. Сашка начал:
- Жил-был маленький пескарик и звали его Леша.
У Лехи от таких слов аж челюсть отвалилась:
- Правда? А где он?
Они все наклонились над водой и давай высматривать пескарика Лешу.
- А Лизочка? – Лехе интересно сделалось.
Давай они Лизочку искать, а потом рыбку-маму.
- Она самая красивая! Вон она! – Лизочка пищит. - А папа где?
- Вон, самый большой! – Это уже Леха.
В общем, пока они рыб этих разглядывали, и я на них пялился, не увидели мы, как Маринка собственной персоной на полянку выплыла.
- Алексей, Лиза, быстро домой, вас папа ждет!
Я при этом вообще в кусты залез. Ты знаешь, я могу с несколькими отморознями подраться или в перестрелке побывать, но разборки бабские слушать, это лучше сразу застрелиться. Но деваться некуда, пришлось сидеть, глядеть, что дальше из всей этой фигни выйдет.
Сашка Лизочку на землю поставил, малышня к дому потянулась, а Сашка так и остался у фонтана стоять и по всему было видно, что хочется ему в одну из этих рыб превратиться и уплыть куда подальше от этого места. Маринка ближе к нему подруливает, с ног до головы обсматривает.
Так они и стояли, друга на друга выставились.
Маринка Сашку пообсматривала, потом говорит:
- Ну что, подруга, знакомиться будем?
У Сашки не только лицо и шея, а даже ключицы покраснели по-моему.
- Я не понимаю, о чем вы говорите, - в глухой отказ, типа, пошел.
- А ты еще и тупая вдобавок, подруга. Ну и как, нравится мужикам зад подставлять?
Сашка еще больше покраснел, хотя, по-моему, дальше уже некуда было.
- Какое вы имеете право так говорить…
- Ой, ладно, это тебя Владик имеет, ты бы заканчивал этим делом заниматься, девку бы себе нашел, а то так и будешь всю жизнь мужикам сосать. Шлюха!
И пошла.
А Сашка так и остался стоять. Губы у него тряслись, и в глазах уже поблескивало, но он стоял и вслед Маринке смотрел, она оглянулась, а Сашка на нее в упор смотрит, кулаки сжал, только когда она уже за изгородь зашла, за голову схватился и осел на землю. И плечи у него тряслись.
Я решил втихаря из кустов вылезти, а то как-то несерьезно уже было в них сидеть. Тут смотрю, у самого дома Маринка с Владом встретилась, давай ему что-то гнать, он ей типа замолчи. Постояли, потерли немного, потом Белый в нашу сторону направился, Маринка ему что-то вслед кричит, он опять к ней вернулся, что-то они потерли, Влад ее обнял, типа, да ты че, подруга, сколько мы уже вместе, не переживай, все путем будет. Потом Влад опять к флигелю пошел, а Маринка все стояла на дорожке и ему вслед смотрела.
Белый когда подошел, пацан все еще сидел, весь сжался, голову руками обхватил. Влад подошел к нему, стоит, смотрит сверху.
С минуту где-то это было.
Потом слышу Сашка говорит, и голос глухой такой:
- Разреши мне уйти.
Он Влада по шагам узнавал, это еще с флигеля пошло, он его когда слышал, в угол забивался куда-нибудь, можно подумать, не найдут.
Тут Белый к нему наклонился, схватил малого за волосы, да как дернет вверх. Сашка аж вскрикнул, на ноги вскочил. Руками вроде как назад, чтоб типа Белый отпустил.
Но тот малого тряхнул как следует:
- Я уже говорил, что ты от меня только вперед ногами уйдешь. Я тебе дятел, что ли, это сто раз повторять? Что она тебе сказала?
- Ничего!
Белый сильнее пацана тряхнул и волосы, видать, ему сильнее сдавил:
- Отвечай!
- Что... - у малого голос уже срывался. - Что я твоя шлюха. Влад… больно!
Влад Сашку отпустил, тот дернулся вроде в сторону, но Белый его легко перехватил, прижал к себе. Пацан дернулся пару раз, но толку от этого особого не было.
А Влад его уже по волосам гладит и приговаривает:
— Никакая ты не шлюха. Олух деревенский, вот ты кто. Успокойся. Баб не слушай, они путного никогда не скажут. Слушай только меня, и все нормально будет.
Это он говорил, когда прядь Сашкиных волос рассматривал, закрученная она была, правда, как спираль, и поблескивает на солнце, и Белый ее так задумчиво разглядывает.
Тут Сашка решил видно, разузнать чего:
- Влад, я слышал...
- Еще раз тебе говорю, не слушай никого. Все нормально будет. Вот с делами разберусь, по осени на охоту пойдем.
Сашка прям заулыбался сквозь слезы:
- Да, Влад, конечно.
- Пойдем опять на край мира?
- Пойдем.
- Ну и договорились, не кисни. Завтра вечером мне на скрипке сыграешь.
И повернулся уходить, тут Сашка его опять зовет:
- Влад!
Тот обернулся.
- Отнеси, пожалуйста, это в дом.
И протягивает охапку цветов, что нарезать успел.
Влад глянул на него, цветы взял и к дому порулил, теперь уже Сашка ему вслед глядел. Влад на него тоже не оглянулся, как и на Маринку.
А Сашка дальше пошел в розах своих копаться, а на губах улыбка такая, что если не присматриваться, то и не заметишь.
Ну я думаю, Владику-то что, двоих-то он вытянет без проблем. Вот у меня раз засада была - две любовницы, молодые, блин, девки, прикольные, Дашка, и ни одна про других не знает... вот я между ними бегал, это было что-то, я уже думал, таблетки какие-нибудь жрать придется. Потом одна девка переехала, что ли, куда, полегче стало.
А цветы эти Маринка из окна выкинула вечером, когда они с Владом в спальне грызлись. Я думаю, и что она бесится, Влад ее все равно не бросит. Что переживать? Можно подумать, она такая вся правильная, там ежели покопаться... Ну оно мне надо?
Маринка наутро собралась уезжать. Вся надутая. Это она хорошо придумала, уезжать-то, у нас все неспокойней становилось. Перед отъездом гнала:
- Когда уже жить нормально будем?
- Будем, на море смотаемся на недельку. Летом тут нужно быть, вот разрулю кое-какие дела…
- Ага рули, смотри, чтобы голубок твой не залетел.
- Да ну тебя. Несешь ерунду.
Белый жену с детьми сам поехал провожать аж до Ильичевска, потому что Рустам в то время уже конкретно чудил, мало ли что.
20.
Белый, как вернулся, сразу в Ильичевск мотанулся и редко оттуда появлялся, потому как Рустамова бригада конкретно на наших наезжала.
Малого в доме не слышно было, он все время в спальне сидел. Иногда делал пробежки в библиотеку, что еще от председателя осталась, и сидел потом на полу с книжками, как во флигеле своем привык. Иногда на скрипке своей пилить начинал, ну я сразу из дому убегал, такие грустные песни он выдавал, слушать было невозможно, и так нервы на пределе.
Я Влада не раз просил кого-нибудь другого на мое место поставить. Ума особого не нужно, чтобы пацана караулить, но Белый никогда не соглашался, я, говорит, только тебе в этом деле верю.
Рынок становилось держать все труднее. К Рустаму его братья-южане понаехали, они нас теснили конкретно. У них в Ильичевске перевалочная база была перед броском на Москву, перед тем, как туда попасть, они изрядно нас достать успевали. Влад все реже в Вязниково появлялся. Один раз приехал с фингалом под глазом, губа разбитая, злой как черт. Я ржал потом над ним, ну когда уже можно было. Владик со школы фингалов не имел, хотя дрался по жизни немало. Это он в ресторане с нашими сидел, и Рустам туда же зарулил. Мне наши рассказывали, поначалу тихо все было. Все сидели за своими столиками, народ же кругом. Потом Влад с Рустамом вроде как невзначай на воздух покурить вышли. Бойцы за ними дернулись, но они оба сказали им остаться. Уже минут пятнадцать, говорят, прошло, бойцы с той и с другой стороны засуетились, пойти, посмотреть, типа, что-то не так. За рестораном свара такая была, бойцы еле их растащили. У обоих морды в крови, за малым глотки друг другу не перегрызли. Официальная версия была, что не сошлись в мнениях о текущей политической ситуации в Гондурасе. Менее официальная - что из-за рыбхозяйств Заозерских, и совсем мало народу знало про другую причину, которая только хлопала своими ресничищами на все это дело. Ты бы видела, какие у Сашки глаза большие делались, когда он чему-нибудь удивлялся. Он когда Владову рожу увидел, ничего, как всегда, не сказал. Мне показалось, что побледнел вроде.
Совсем не до смеха стало через несколько дней. Уже ночь была, слышу - машина подъехала. Пошел глянуть, кто. Смотрю, Влад идет, только странно как-то. Шатает его всего. Я еще думаю, пьяный, что ли. Иду навстречу и вижу, что он за руку держится и на землю темное что-то капает из рукава. Я к нему, потащил его к дому. Он еле шел. Я ему: «Кто?». Он:
- Толком не видел, рустамовы вроде, одного положил, двое свалить успели.
Потом добавил:
- Позовешь Доцента, и смотри, чтобы никто, кроме него, не знал.
В общем, если бы кто узнал, большой шум бы вышел. Это было нарушение всех договоров, в свое время большие бугры добазарились, что друг в друга, типа, не стрелять. Драться там, пером пырнуть куда ни шло. А если стрельба начинается, то это уже война.
Доцент из него пулю когда вытаскивал, Влад книжонку какую-то в труху в руке раздавил, только чтобы не орать. Потом Доцент говорит: «Лечь ему нужно, рана не смертельная, но крови много потерял». Потащили мы его в спальню. Я когда свет включил, Сашка не сразу проснулся, потом, смотрю, сидит на краю кровати, в простыню замотался и глядит, как мы Влада укладываем. Он спросонья не понял ничего.
Доцент хотел Владу обезболивающий укол ставить, но Влад сказал, что не надо. Потом, уже когда мы выходили, я дверь закрывал, слышу, Влад говорит: «Иди сюда». По его голосу я понял, что это не мне.
Белый где-то с неделю отлеживался в Вязниково. Сашка ему на скрипке играл, и не грустные всякие песенки, а что-нибудь повеселей и покрасивше, стервец этакий. Я потом у него на руке синяки увидел, это Белый ему, видно, руку придавил в первую ночь после ранения, когда от обезболивающего отказался. Вообще, Сашка от Влада почти не отходил, то на скрипке играл, то просто рядом сидел. И спал с ним, Влад его здоровой рукой к себе прижимал, и никакое обезболивающее ему не нужно было. Он Сашку и трахнуть ухитрился, потом говорил, что пацан ему руку больную поддерживал в процессе.
Белый не хотел, чтобы кто-то знал о ранении, и так уже все слишком шумно становилось. Поднялся он быстро, видно, нагляделся на своего скрипача да музыки наслушался.
Они по саду вместе гуляли. Говорили они о чем или нет, я не слышал. Один раз видел, как Влад малому телефон сотовый показывал, объяснял, какие кнопки нажимать. Телефоны эти только появились, мало у кого были, здоровые, с антенной. Белый за большие бабки одним из превых его достал. Долго они тогда с этим аппаратом разбирались. Потом Влад встал и зачем-то в дом пошел, а Сашка опять ему вслед этим самым странным взглядом смотрит, потом увидел меня и уткнулся опять в телефон, давай кнопки какие-то нажимать.
Белый чуть оправился, рванул опять в Ильичевск. Не задалось то лето с самого начала. В июне где-то на дальних выселках непонятки начались.
Влад забил стрелку с Рустамом, две бригады два часа друг против друга стояли, пока они там посередине заброшенной трассы между собой терли. Вид у обоих был - вроде как сейчас начнут друг другу морды бить. Вот была бы бойня. Тачек с каждой стороны штук по десять было. Бойцы молодые, в основном необстрелянные. Одно слышно - предохранители щелкают. Я нашим пацанам: «Спокойно, стоим, не дергаемся. Они должны добазариться». Хотя до чего там было добазариваться? Что, Влад должен был Сашку Рустаму отдать, хоть и на время? Рустам типа: «Пидор – не баба, можно и поделиться». На принцип у них пошло, кто кого переупрямит. Там, в общем-то, и не из-за Сашки все было. Дело с рыбхозяйствами тянулось у них давно, но вяло, а тут, блин, нашли причину! У Рустама фишка появилась, типа «пусть тогда никому не достанется».
Говорят, давно уже из-за бабы такой же сыр-бор был, сколько народу тогда по такому случаю положили, никто не помнит, но драка тоже изрядная была. Слыхали, бабу это прирезали потом от греха.
После той стрелки вроде тихо какое-то время было, потом опять на дальних конопляных делянках шум пошел. Рустамовы бойцы на наших наезжали. Матюху Фролова подстрелили, не сильно, правда, но Доценту повозиться пришлось. Не дело это было. Отпустить мальчишку никак было нельзя. Никому он не должен был достаться. Это в одном только случае могло быть. И Влад это понимал, и лицом темнел с каждым днем.
Он в то время пацана своего трахал просто непотребно, словно на целую жизнь вперед. Таскать его с собой везде начал. Малой и сам чувствовал, что не так все идет, улыбался реже. Человек искусства, так сказать, они же все чувствуют сильнее, да и обрывки разговоров слышал же, благо, слух-то у него был неплохой. Влад бесился иногда, орал на него, отрывался типа, а потом целовать бросался, да так, что пацан аж пищать начинал.
Я, конечно, не спорю, что когда под тобой такой змееныш синеглазый извивается и в судорогах под тобой бьется, трудно, конечно, пистолет поднять и, глядя в глаза эти синие, в него выстрелить. Знаю, трудно. Но можно же со спины финкой под сердце, чтобы не мучился сильно, да и не понял ничего. По-разному же можно.
И вижу, что Влад бесится сам по себе, и никак это ему не по душе. Жалко, конечно, было, как не жаль, я же не зверь какой-нибудь. Но бойцы дороже. Влад попереживает, конечно, не без этого, слишком он к кукленку своему прикипел, но что делать, всегда нужно выбирать, и выбор не всегда приятный бывает.
Но ребята уже самые уважаемые стали говорить, что вообще никак это не годится.
Влад переругался с ними конкретно, но вид у него был, как у старика, которому лет сто исполнилось.
Маринке по осени приснилось в Вязниково наведаться с детьми, видно чуяла что-то. «Пусть, мол, свежим воздухом подышат, а то наш папа что-то совсем нас забыл». Папа от радости не сказать, чтобы до потолка прыгал, но детей был рад увидеть. Сын у них был и дочка младшенькая.
Дочку он больше любил, и не удивительно, она как кукла была, белокурая, на Маринку похожа, лет пять ей на то время исполнилось. Влад давай ее на руках таскать, с сыном за жизнь разговаривать. Маринка пошла по деревне прогуливаться, воздухом дышать, молока хотела свежего детишкам купить, с народом пообщаться. Она-то баба простая, без затей.
Мы с Сашкой из дома слились, чтобы Владу не мешать с семьей общаться. Сашка придумал роз нарезать в дом, они цвели как раз, да и заковырялся в них что-то, типа полить или окучить или фиг его знает, что еще. Воду таскал из фонтана старого, а там, видно, протока какая-то была из соседнего пруда, что даже рыбешки там мелкие плавали. Сашка осторожно старался воду набирать, чтобы рыб этих не зацепить. Белый его вырядил в рубашку черную шелковую и штаны тоже черные. Ну что тебе сказать, поглядишь на пацана со всеми бирюльками и в таком прикиде, и сразу тебе ясно станет, что пацан этот голубой, аж до синевы. Вот я сел в тенечек, ситуацию контролирую, а сам про себя думаю, вот если бы Влад Сашку на трассу поставил, много бы бабла поднять мог. Потом думаю, нет, ничего бы из этой затеи не получилось, потому как умыкнули бы пацаненка в пять минут. Рустам тот же, завез бы в аул свой и хрен бы кто Сашку когда нашел. Потом начал вспоминать, сколько трассовые зарабатывают, это мы как-то с Егором терли, который за трассовыми смотрел. Сидел я так, фигней страдал и, видно, дремать начал, а что, деревья шумят, вода в Сашкиной лейке журчит, тепло. И оно же не разберешь, то ли птицы поют, то ли дети чирикают, в общем, проснулся я, когда Лешка с Лизочкой на полянку Сашкину вырулили. Ну не буду же я, как леший, из кустов выскакивать и детей подальше от Сашки утаскивать, напугать ведь мог. «Ладно, - думаю, - погляжу, что дальше будет». Дети владовы, бывало, из-за игрушек ссорились, характер-то у Лешки с малолетства папин был, упертый. Но в этот раз Лешка как старший Лизочку за руку ведет, не спешит, чтобы она ножонками своими ковылять успевала, новые места, типа, исследуют, и вроде как прикрывает ее. Уставились они на Сашку, а он на них.
Лешка спрашивает:
- Ты кто?
Сашка долго не думал:
- Я, - говорит, - садовник здесь. Меня Саша зовут, а вас?
Леха сам назвался и Лизочку представил, все честь по чести. Познакомились, значит. Лизочка полезла розы потрогать. Сашка говорит:
- Осторожно, они колючие. Давайте я вам лучше рыбок покажу.
Маленький народец не против был. Поперлись они к фонтану, давай на рыб пялиться. Сашка Лизочку на руки взял, чтобы ей виднее было. Леха как добрый мальчик захотел камнем какой-нибудь рыбехе по башке залепить. Сашка видит такой расклад, говорит:
- Не надо, давайте я вам сказку расскажу про рыбок этих.
Ну ты что, сказка для малышни - это святое. Леха Сашке добро дал, давай, типа, гони. Сашка начал:
- Жил-был маленький пескарик и звали его Леша.
У Лехи от таких слов аж челюсть отвалилась:
- Правда? А где он?
Они все наклонились над водой и давай высматривать пескарика Лешу.
- А Лизочка? – Лехе интересно сделалось.
Давай они Лизочку искать, а потом рыбку-маму.
- Она самая красивая! Вон она! – Лизочка пищит. - А папа где?
- Вон, самый большой! – Это уже Леха.
В общем, пока они рыб этих разглядывали, и я на них пялился, не увидели мы, как Маринка собственной персоной на полянку выплыла.
- Алексей, Лиза, быстро домой, вас папа ждет!
Я при этом вообще в кусты залез. Ты знаешь, я могу с несколькими отморознями подраться или в перестрелке побывать, но разборки бабские слушать, это лучше сразу застрелиться. Но деваться некуда, пришлось сидеть, глядеть, что дальше из всей этой фигни выйдет.
Сашка Лизочку на землю поставил, малышня к дому потянулась, а Сашка так и остался у фонтана стоять и по всему было видно, что хочется ему в одну из этих рыб превратиться и уплыть куда подальше от этого места. Маринка ближе к нему подруливает, с ног до головы обсматривает.
Так они и стояли, друга на друга выставились.
Маринка Сашку пообсматривала, потом говорит:
- Ну что, подруга, знакомиться будем?
У Сашки не только лицо и шея, а даже ключицы покраснели по-моему.
- Я не понимаю, о чем вы говорите, - в глухой отказ, типа, пошел.
- А ты еще и тупая вдобавок, подруга. Ну и как, нравится мужикам зад подставлять?
Сашка еще больше покраснел, хотя, по-моему, дальше уже некуда было.
- Какое вы имеете право так говорить…
- Ой, ладно, это тебя Владик имеет, ты бы заканчивал этим делом заниматься, девку бы себе нашел, а то так и будешь всю жизнь мужикам сосать. Шлюха!
И пошла.
А Сашка так и остался стоять. Губы у него тряслись, и в глазах уже поблескивало, но он стоял и вслед Маринке смотрел, она оглянулась, а Сашка на нее в упор смотрит, кулаки сжал, только когда она уже за изгородь зашла, за голову схватился и осел на землю. И плечи у него тряслись.
Я решил втихаря из кустов вылезти, а то как-то несерьезно уже было в них сидеть. Тут смотрю, у самого дома Маринка с Владом встретилась, давай ему что-то гнать, он ей типа замолчи. Постояли, потерли немного, потом Белый в нашу сторону направился, Маринка ему что-то вслед кричит, он опять к ней вернулся, что-то они потерли, Влад ее обнял, типа, да ты че, подруга, сколько мы уже вместе, не переживай, все путем будет. Потом Влад опять к флигелю пошел, а Маринка все стояла на дорожке и ему вслед смотрела.
Белый когда подошел, пацан все еще сидел, весь сжался, голову руками обхватил. Влад подошел к нему, стоит, смотрит сверху.
С минуту где-то это было.
Потом слышу Сашка говорит, и голос глухой такой:
- Разреши мне уйти.
Он Влада по шагам узнавал, это еще с флигеля пошло, он его когда слышал, в угол забивался куда-нибудь, можно подумать, не найдут.
Тут Белый к нему наклонился, схватил малого за волосы, да как дернет вверх. Сашка аж вскрикнул, на ноги вскочил. Руками вроде как назад, чтоб типа Белый отпустил.
Но тот малого тряхнул как следует:
- Я уже говорил, что ты от меня только вперед ногами уйдешь. Я тебе дятел, что ли, это сто раз повторять? Что она тебе сказала?
- Ничего!
Белый сильнее пацана тряхнул и волосы, видать, ему сильнее сдавил:
- Отвечай!
- Что... - у малого голос уже срывался. - Что я твоя шлюха. Влад… больно!
Влад Сашку отпустил, тот дернулся вроде в сторону, но Белый его легко перехватил, прижал к себе. Пацан дернулся пару раз, но толку от этого особого не было.
А Влад его уже по волосам гладит и приговаривает:
— Никакая ты не шлюха. Олух деревенский, вот ты кто. Успокойся. Баб не слушай, они путного никогда не скажут. Слушай только меня, и все нормально будет.
Это он говорил, когда прядь Сашкиных волос рассматривал, закрученная она была, правда, как спираль, и поблескивает на солнце, и Белый ее так задумчиво разглядывает.
Тут Сашка решил видно, разузнать чего:
- Влад, я слышал...
- Еще раз тебе говорю, не слушай никого. Все нормально будет. Вот с делами разберусь, по осени на охоту пойдем.
Сашка прям заулыбался сквозь слезы:
- Да, Влад, конечно.
- Пойдем опять на край мира?
- Пойдем.
- Ну и договорились, не кисни. Завтра вечером мне на скрипке сыграешь.
И повернулся уходить, тут Сашка его опять зовет:
- Влад!
Тот обернулся.
- Отнеси, пожалуйста, это в дом.
И протягивает охапку цветов, что нарезать успел.
Влад глянул на него, цветы взял и к дому порулил, теперь уже Сашка ему вслед глядел. Влад на него тоже не оглянулся, как и на Маринку.
А Сашка дальше пошел в розах своих копаться, а на губах улыбка такая, что если не присматриваться, то и не заметишь.
Ну я думаю, Владику-то что, двоих-то он вытянет без проблем. Вот у меня раз засада была - две любовницы, молодые, блин, девки, прикольные, Дашка, и ни одна про других не знает... вот я между ними бегал, это было что-то, я уже думал, таблетки какие-нибудь жрать придется. Потом одна девка переехала, что ли, куда, полегче стало.
А цветы эти Маринка из окна выкинула вечером, когда они с Владом в спальне грызлись. Я думаю, и что она бесится, Влад ее все равно не бросит. Что переживать? Можно подумать, она такая вся правильная, там ежели покопаться... Ну оно мне надо?
Маринка наутро собралась уезжать. Вся надутая. Это она хорошо придумала, уезжать-то, у нас все неспокойней становилось. Перед отъездом гнала:
- Когда уже жить нормально будем?
- Будем, на море смотаемся на недельку. Летом тут нужно быть, вот разрулю кое-какие дела…
- Ага рули, смотри, чтобы голубок твой не залетел.
- Да ну тебя. Несешь ерунду.
Белый жену с детьми сам поехал провожать аж до Ильичевска, потому что Рустам в то время уже конкретно чудил, мало ли что.
20.
Белый, как вернулся, сразу в Ильичевск мотанулся и редко оттуда появлялся, потому как Рустамова бригада конкретно на наших наезжала.
Малого в доме не слышно было, он все время в спальне сидел. Иногда делал пробежки в библиотеку, что еще от председателя осталась, и сидел потом на полу с книжками, как во флигеле своем привык. Иногда на скрипке своей пилить начинал, ну я сразу из дому убегал, такие грустные песни он выдавал, слушать было невозможно, и так нервы на пределе.
Я Влада не раз просил кого-нибудь другого на мое место поставить. Ума особого не нужно, чтобы пацана караулить, но Белый никогда не соглашался, я, говорит, только тебе в этом деле верю.
Рынок становилось держать все труднее. К Рустаму его братья-южане понаехали, они нас теснили конкретно. У них в Ильичевске перевалочная база была перед броском на Москву, перед тем, как туда попасть, они изрядно нас достать успевали. Влад все реже в Вязниково появлялся. Один раз приехал с фингалом под глазом, губа разбитая, злой как черт. Я ржал потом над ним, ну когда уже можно было. Владик со школы фингалов не имел, хотя дрался по жизни немало. Это он в ресторане с нашими сидел, и Рустам туда же зарулил. Мне наши рассказывали, поначалу тихо все было. Все сидели за своими столиками, народ же кругом. Потом Влад с Рустамом вроде как невзначай на воздух покурить вышли. Бойцы за ними дернулись, но они оба сказали им остаться. Уже минут пятнадцать, говорят, прошло, бойцы с той и с другой стороны засуетились, пойти, посмотреть, типа, что-то не так. За рестораном свара такая была, бойцы еле их растащили. У обоих морды в крови, за малым глотки друг другу не перегрызли. Официальная версия была, что не сошлись в мнениях о текущей политической ситуации в Гондурасе. Менее официальная - что из-за рыбхозяйств Заозерских, и совсем мало народу знало про другую причину, которая только хлопала своими ресничищами на все это дело. Ты бы видела, какие у Сашки глаза большие делались, когда он чему-нибудь удивлялся. Он когда Владову рожу увидел, ничего, как всегда, не сказал. Мне показалось, что побледнел вроде.
Совсем не до смеха стало через несколько дней. Уже ночь была, слышу - машина подъехала. Пошел глянуть, кто. Смотрю, Влад идет, только странно как-то. Шатает его всего. Я еще думаю, пьяный, что ли. Иду навстречу и вижу, что он за руку держится и на землю темное что-то капает из рукава. Я к нему, потащил его к дому. Он еле шел. Я ему: «Кто?». Он:
- Толком не видел, рустамовы вроде, одного положил, двое свалить успели.
Потом добавил:
- Позовешь Доцента, и смотри, чтобы никто, кроме него, не знал.
В общем, если бы кто узнал, большой шум бы вышел. Это было нарушение всех договоров, в свое время большие бугры добазарились, что друг в друга, типа, не стрелять. Драться там, пером пырнуть куда ни шло. А если стрельба начинается, то это уже война.
Доцент из него пулю когда вытаскивал, Влад книжонку какую-то в труху в руке раздавил, только чтобы не орать. Потом Доцент говорит: «Лечь ему нужно, рана не смертельная, но крови много потерял». Потащили мы его в спальню. Я когда свет включил, Сашка не сразу проснулся, потом, смотрю, сидит на краю кровати, в простыню замотался и глядит, как мы Влада укладываем. Он спросонья не понял ничего.
Доцент хотел Владу обезболивающий укол ставить, но Влад сказал, что не надо. Потом, уже когда мы выходили, я дверь закрывал, слышу, Влад говорит: «Иди сюда». По его голосу я понял, что это не мне.
Белый где-то с неделю отлеживался в Вязниково. Сашка ему на скрипке играл, и не грустные всякие песенки, а что-нибудь повеселей и покрасивше, стервец этакий. Я потом у него на руке синяки увидел, это Белый ему, видно, руку придавил в первую ночь после ранения, когда от обезболивающего отказался. Вообще, Сашка от Влада почти не отходил, то на скрипке играл, то просто рядом сидел. И спал с ним, Влад его здоровой рукой к себе прижимал, и никакое обезболивающее ему не нужно было. Он Сашку и трахнуть ухитрился, потом говорил, что пацан ему руку больную поддерживал в процессе.
Белый не хотел, чтобы кто-то знал о ранении, и так уже все слишком шумно становилось. Поднялся он быстро, видно, нагляделся на своего скрипача да музыки наслушался.
Они по саду вместе гуляли. Говорили они о чем или нет, я не слышал. Один раз видел, как Влад малому телефон сотовый показывал, объяснял, какие кнопки нажимать. Телефоны эти только появились, мало у кого были, здоровые, с антенной. Белый за большие бабки одним из превых его достал. Долго они тогда с этим аппаратом разбирались. Потом Влад встал и зачем-то в дом пошел, а Сашка опять ему вслед этим самым странным взглядом смотрит, потом увидел меня и уткнулся опять в телефон, давай кнопки какие-то нажимать.
Белый чуть оправился, рванул опять в Ильичевск. Не задалось то лето с самого начала. В июне где-то на дальних выселках непонятки начались.
Влад забил стрелку с Рустамом, две бригады два часа друг против друга стояли, пока они там посередине заброшенной трассы между собой терли. Вид у обоих был - вроде как сейчас начнут друг другу морды бить. Вот была бы бойня. Тачек с каждой стороны штук по десять было. Бойцы молодые, в основном необстрелянные. Одно слышно - предохранители щелкают. Я нашим пацанам: «Спокойно, стоим, не дергаемся. Они должны добазариться». Хотя до чего там было добазариваться? Что, Влад должен был Сашку Рустаму отдать, хоть и на время? Рустам типа: «Пидор – не баба, можно и поделиться». На принцип у них пошло, кто кого переупрямит. Там, в общем-то, и не из-за Сашки все было. Дело с рыбхозяйствами тянулось у них давно, но вяло, а тут, блин, нашли причину! У Рустама фишка появилась, типа «пусть тогда никому не достанется».
Говорят, давно уже из-за бабы такой же сыр-бор был, сколько народу тогда по такому случаю положили, никто не помнит, но драка тоже изрядная была. Слыхали, бабу это прирезали потом от греха.
После той стрелки вроде тихо какое-то время было, потом опять на дальних конопляных делянках шум пошел. Рустамовы бойцы на наших наезжали. Матюху Фролова подстрелили, не сильно, правда, но Доценту повозиться пришлось. Не дело это было. Отпустить мальчишку никак было нельзя. Никому он не должен был достаться. Это в одном только случае могло быть. И Влад это понимал, и лицом темнел с каждым днем.
Он в то время пацана своего трахал просто непотребно, словно на целую жизнь вперед. Таскать его с собой везде начал. Малой и сам чувствовал, что не так все идет, улыбался реже. Человек искусства, так сказать, они же все чувствуют сильнее, да и обрывки разговоров слышал же, благо, слух-то у него был неплохой. Влад бесился иногда, орал на него, отрывался типа, а потом целовать бросался, да так, что пацан аж пищать начинал.
Я, конечно, не спорю, что когда под тобой такой змееныш синеглазый извивается и в судорогах под тобой бьется, трудно, конечно, пистолет поднять и, глядя в глаза эти синие, в него выстрелить. Знаю, трудно. Но можно же со спины финкой под сердце, чтобы не мучился сильно, да и не понял ничего. По-разному же можно.
И вижу, что Влад бесится сам по себе, и никак это ему не по душе. Жалко, конечно, было, как не жаль, я же не зверь какой-нибудь. Но бойцы дороже. Влад попереживает, конечно, не без этого, слишком он к кукленку своему прикипел, но что делать, всегда нужно выбирать, и выбор не всегда приятный бывает.
Но ребята уже самые уважаемые стали говорить, что вообще никак это не годится.
Влад переругался с ними конкретно, но вид у него был, как у старика, которому лет сто исполнилось.
@темы: Writing
-
-
25.12.2009 в 17:29-
-
25.12.2009 в 17:39Да на сегодня - это все-)) 2 последние главы думаю оставить на завтра-)
-
-
25.12.2009 в 17:45ПРОДУ!!!!!!!!!!!! Плизззззззззззззззз.
-
-
25.12.2009 в 18:04Аффтар добрый -
-
-
25.12.2009 в 18:39какие на завтра( не хочу завтра(
-
-
25.12.2009 в 18:42Ок, желание читателя - святое. ты пока посмотри, я там предпоследнюю главу выложила №21, а я пока выложу последнюю и все главы по прядку рассортирую-)
-
-
25.12.2009 в 21:25-
-
26.12.2009 в 05:57Ой! Очепятка! Сейчас исправлю!!!!!! Спасибо!