Отрывок из статьи: Табу на детскую телесность — не только российская история. Такое существует и на Западе, но там за процессом стоит иной смысл. Западное табуирование этой тематики связано с защитой прав несовершеннолетних, идеей индивидуальной свободы. В России же табу на детскую телесность исходит из того, что западная культура — зло. А наша миссия якобы состоит в том, чтобы с этим злом бороться. В первую очередь — с гомосексуальностью, ну и, конечно же, с педофилией. В России государство и его добровольные помощники диктуют людям какое-то, по их мнению, нормативное поведение. Наше общество очень четко определило телесные практики и очень четко их ограничило.
Сама статья здесь
Это из другой статьи: Чем больше нам запрещают, тем больше нам хочется. Так у всех людей — и у детей, и у взрослых. Можно сказать, политическая ситуация в России такова, что она создает повышенное эротическое напряжение. Мы перевозбуждены.
Статья о гиперсексуализации россиян
Оттуда же отрывок: Диалектика желания и запрета организует нашу эротическую жизнь таким образом, что мы хотим одно, а делаем другое. А как же иначе? Одно дело — сексуальные фантазии (мы все воображаем себе что-то более или менее запретное, непристойное, дикое), но совсем другое — реальность. Если два этих регистра смешиваются, получается либо смешно, либо очень грустно. Суть функционирования общественного механизма как раз в том, чтобы держать этот хрупкий баланс.
Власть, скрепленная сексуальной связью, — страшная: тут все «этажи» — и формальные, и власть авторитета, и власть, основанная на либидо.
Сама статья здесь
Это из другой статьи: Чем больше нам запрещают, тем больше нам хочется. Так у всех людей — и у детей, и у взрослых. Можно сказать, политическая ситуация в России такова, что она создает повышенное эротическое напряжение. Мы перевозбуждены.
Статья о гиперсексуализации россиян
Оттуда же отрывок: Диалектика желания и запрета организует нашу эротическую жизнь таким образом, что мы хотим одно, а делаем другое. А как же иначе? Одно дело — сексуальные фантазии (мы все воображаем себе что-то более или менее запретное, непристойное, дикое), но совсем другое — реальность. Если два этих регистра смешиваются, получается либо смешно, либо очень грустно. Суть функционирования общественного механизма как раз в том, чтобы держать этот хрупкий баланс.
Власть, скрепленная сексуальной связью, — страшная: тут все «этажи» — и формальные, и власть авторитета, и власть, основанная на либидо.